Страница 2 Ветераны Великой Отечественной войны и труженики тыла
Путрова Ольга Михайловна, учитель
Мысли, навеянные майским ветром …
Весна – прекрасное время года. Пробуждается ото сна природа, опьяняет ароматом свежей, вновь родившейся зелени, красотой цветов. Это время новых чувств.
Майский ветер навевает свои мысли, конечно же, связанные с великим и незабываемым Днем Победы, символом чести и гордости нашего народа. Как никогда в году, тревожат душу и сердце слова: «Без памяти о прошлом нет будущего!». Хочется вспомнить имена тех, кто отдал свою молодость за наше будущее, за детей и внуков.
Традиционно в стенах учебно-воспитательного комплекса «Гармония» Ленинского района города Донецка проходит встреча поколений – дедов, которые отвоевали свободу и независимость, и правнуков, получивших возможность радоваться первому лучику солнца, ласковой улыбке матери, мудрому совету отца.
Накануне праздника не унять трепет и боль в душе: сколько осталось их, наших дорогих ветеранов? А когда видишь знакомые лица, переполняет чувство радости и благодарности: «Мы искренне рады видеть Вас в нашей школьной семье!». Вот они.
И обязательно звучат пожелания: «Крепкого здоровья, благополучия, мира и тепла, наши уважаемые гости! До новой встречи!»
Для меня встреча с ветеранами Великой Отечественной войны в стенах школы – это возвращение в детство, это воспоминания о дедушке - Ефименко Владимире Кузьмиче. Много лет подряд он приходил сюда (тогда это была восьмилетняя школа № 27), чтобы встретиться с учащимися, рассказать о тех пережитых страшных днях войны, которые оставили след не только в памяти, но и в теле (осколки снаряда так и остались в ноге).
Более 30 лет прошло, как перестало биться сердце дорогого мне человека, которого, надеюсь, добрыми словами вспоминают многие. Как рассказала мне мама, есть за что! Встречи в школах с детишками - уроки мужества, мудрости и верности Родине. Занятия фотокружка с мальчишками и девчонками рабочего поселка, во время которых познавался окружающий мир, в юных сердцах рождалось чувство прекрасного, закалялась дружба. Пересматривая старые фотографии, понимаешь, что малейшая деталь привлекала внимание: котенок, сидящий во дворе, возвышающийся среди поселка террикон, ребенок, катающийся на велосипеде… Все это, конечно, было в послевоенное время.
Никогда не забывал дед о своем боевом прошлом, о товарищах, с которыми рука об руку прошел ратный путь. Вспоминаю, как с преданностью, трепетом, помня о своих однополчанах, он оформлял альбом «О боевом пути дивизии». Открываю заветные страницы.
«Активному участнику Великой Отечественной войны гвардейцу парашютисту-десантнику Ефименко Владимиру Кузьмичу во имя святого братства павших и живых однополчан в самой кровопролитной, разрушительной, жестокой, но СПРАВЕДЛИВОЙ войне за всю историю человечества.
Пусть это знают и помнят дети, внуки и все последующие поколения.
Президиум Совета ветеранов
1-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.
Декабрь 1988 г. Москва».
Как становится известно, 1-ая Гвардейская Воздушнодесантная Звенигордско-Бухарестская Краснознаменная ордена Суворова Дивизия ведет свою историю от 4-го Воздушнодесантного корпуса, сформированного в апреле 1941 года вблизи г. Минск.
Воистину героический путь прошли воины дорогами войны. 14.10.1943 – 11.01.1944 гг. дивизия участвовала в Криворожской наступательной операции: прорвала оборону в районе клх. Незаможник, после кровопролитных боев овладела с. Михайловка, Верхне-Каменистая, освободила более 10 населенных пунктов, а в ночь с 18 на 19.10. – г. Пятихатку, 23.10 вела бои на окраине г. Кривой Рог, затем была отведена на рубеж с. Недай-Вода, где отражала удары танков противника. Именно тут, в одном из неимоверно тяжелых боях, командир взвода ПТР, 1-го батальона, 3-го ВДГСП, гвардии лейтенант Ефименко Владимир Кузьмич был ранен.
А сколько еще дончан отважно сражались за Родину, за будущее своей земли и ее людей! Сколько их осталось лежать на поле боя, сколько не вернулось в семьи! Светлая память известным и неизвестным героям!
… Майский ветер навевает мысли. Весна пройдет, но жизнь-то продолжается. Во имя будущего надо помнить прошлое и настоящее, найти время и поделиться воспоминаниями о тех, о ком не хочется и нельзя забывать.
Ниже предлагаю воспоминания моего дедушки Ефименко Владимира Кузьмича (22 октября 1925 г. – 27 ноября 1990 г.), которые были им напечатаны на печатной машинке, хранились у учителя немецкого языка нашей школы Бабцевой Нины Вадимовны, которая передала материалы мне, а Бинкина Ева, ученица 10-А класса, их оформила в электронном виде.
Ефименко Владимир Кузьмич
Воспоминание солдата
Остались позади сотни, тысячи огненных километров освобождённые от фашистских захватчиков советской земли. Более месяца прошло с тех пор, как наш третий воздушно-десантный гвардейский полк в составе 1-й ВДГД после недельной переброски с Северно-Западного фронта, из-под Старой Руссы прибыл в район севернее гор Харькова, высадились из теплушек на ст. Слатино и в ночь с 6 на 7 сентября 1943 года, развернулись в цепь, пошли прочёсывать густые заросли орешника, раскинувшиеся до горизонта. А затем пошли станция Деграчи, о. Борчаны. Лизгуниха, Малое Перещелино, Дебердеры, Пилипенки и 7 октября 1943 года село Селенино. Оно расположено в пойме Днепра. Вокруг села, вплоть до самой реки густые заросли ивы, осины, тополя. Наш 3-й ВДГД расположился в этих плавнях. В течение двух суток в плавнях становилось всё теснее, всё многолюднее, подходила артиллерия, подошли мощные грузовики, в кузовах которых, накрытых брезентом, находились понтоны. Наши тылы, как обычно в таком наступлении, поостыли. Питаемся неприкосновенным запасом. Мы вышли на берег Днепра. Вот он, какой седой и древний, русскому сердцу дорогой Славутич! Сколько жертв, сколько крови пролито, пока дошли к тебе твои сыны! В этом месте он очень широк, противоположный берег еле просматривается. Только для снарядов как наших, так и противника как будто нет расстояний. Они беспрепятственно то поодиночке, то стаями с противным завыванием проносятся над головами.
И вот в ночь с 9 на 10 октября стали разгружаться с автомашин понтоны. Нам последовала команда приготовиться к форсированию Днепра. Как всегда, в таких случаях перед боем проверяем подгонку оборудования, обуви, наличия оружия, боеприпасов, получаем НЗ. Чувствуется предгрозовая напряжённость. Соблюдается полнейшая тишина. В третьем часу ночи посылалась приглушённая команда: «На посадку!» Мой взвод противотанковых ружей рассредоточен во второй роте батальона. На понтоне впереди расчёт станкового пулемёта и два расчёта бронебойщиков моих, остальное место заняли стрелки, которые попеременно работали вёслами. Негромкая команда, повторенная вполголоса многими голосами и целая ариада понтонов, двинулись бесшумно поперёк Днепра. Мощное течение его сносит нас ниже по течению, но солдаты у нас молодые, сильные, дружными усилиями стараются выдержать направление. Пока обстановка нам способствует. Сквозь чернильную мглу не видно ни зги, моросит нудный осенний дождь. Противоположный берег притаился, даже обычных осветительных ракет не видно. Тишина, только поскрипывают в уключинах вёсла, да с тихим всплеском падают капли и монотонный шум днепровской волны.
Моя ячейка была открыта в метрах двадцати от первой линии обороны. Так что была видна вся линия обороны, и просматривалось все впереди. Уже на второй день обороны противник в сопровождении танков и самоходных орудий пытался на левом фланге сбросить нас в Днепр. На нашем участке была пока только перестрелка. На левый фланг нашей обороны несколько раз давали залпы "Катюши", расположенные на левом берегу Днепра, в результате чего все попытки сбросить нас в Днепр раздавались безуспешными.
А 14 октября противник после непродолжительной артиллерийской подготовки перешел в наступление на наши позиции. Впереди шли "Тигры", а за ними - пехота. В бинокль их было видно очень хорошо. Танков насчитал около двух десятков. Когда они прошли свою линию обороны и вышли на нейтральную с левого берега, снова сыграли "Катюши", и атака захлебнулась. Когда чуть-чуть развеялись дым и пыль, стало видно несколько танков, горящих и коптящих.
Прошли Григорьевку. Идем на Трудолюбовку. Погода вроде наладилась. Идем втроем споро, быстрее, быстрее, насколько позволяет боевая выкладка, у солдат ПТР на двоих боекомплект патронов к ружью и к автомату, тяжело. Где-то на полпути к Трудолюбовке нас догоняет всадник, в котором, когда он приблизился к нам, я узнал командира 3-го ВДГД гвардии майора Лебедева Б.С.
- Смирно! - командую солдатам. - Товарищ гвардии майор, командир взвода ПТР Ефименко с двумя солдатами догоняем первый батальон.
- Вольно, - отвечает, спешиваясь, командир полка. - Карта у вас есть?
- Так точно, есть.
- Наносите маршрут на карту, берите моего коня и догоняйте свой батальон, передайте командиру батальона мой приказ об изменении маршрута вместе Желтых Вод на Пятихатки. Солдатам вернуться в колонну полка и примкнуть к комендантскому взводу.
Он нанёс новый маршрут на карту, взял в руку повод коня и медленно, вкладывая карту в полевую сумку, смотрю, как удаляются командир полка и солдаты, а у самого в мозгу тревожная мысль: а как я буду ехать на коне, в жизни не пользовался таким видом транспорта? И в обращении с лошадью я полнейший профан? Когда они скрылись за посадкой, я попытался сесть на коня, поднял ногу к стремени - не достаёт нога до него. Попробовал на руках как-то разобраться, ничего не получается. Что делать? Хоть плачь, но это же не поможет. Иду по дороге, веду коня в поводу, смотрю по сторонам, ни одного пенька. Обрадовался, увидел разбитый «Фердинанд» в придорожной посадке. Подвел коня к нему, встал на гусеницу, а с неё в седле, повернул конька к дороге, хлестнул прутиком и помчал по дороге. И тут оказалось, что стремена, насколько они были высоко с земли, настолько они оказались низко для моих ног с седла. И я вот так, "охлопкой", и помчался по дороге. Откуда мне было знать, что стремена как-то регулируются!
Выезжаю в с. Трудолюбовка. Это село, как и все сёла на Украине, очень большое. На перекрестке улиц увидел группу женщин. Подъезжаю к ним.
- Проходили ли тут советские войска? - спрашиваю.
- Нет, - отвечают,- проходили вон там, на том краю села,- указывают на другой край села,- там проходили танки.
Спросил дорогу на с. Рублёвку, развернул коня и помчал на Рублёвку. К ней подъехал уже затемно. Село еле просматривается в ночной темноте. Ни одного огонька, ни брёха собак, ни петушиного крика. Какая-то гнетущая, зловещая темнота. Кто в селе? На всякий случай проверил автомат, висевший на груди, и пистолет "ТТ" за бортом шинели. Подъезжаю к крайней хате, стучу в ставке. Слышу:
- Хто там?
- Свои, - отвечаю. - А хто свои? Чи русские?
- Советские, - отвечаю.
- А у нас тоже русский офицер, - слышу женский голос.
- Пусть выйдет, - прошу.
Выходит начальник химической службы третьего полка Горянский.
-Здоров, ты что застрял, - спрашиваю.
- Ноги натёр, ходить не могу.
Расспросил его, где наш батальон. Женщина вынесла краюшку хлеба и хороший шмат сала, что было как раз кстати. Я благодарю, прощаясь, и отворачиваю своего конька от хаты ехать дальше. Но не тут-то было! Мой конёк, заморенный, голодный и, по-видимому, хочет пить, поэтому и не желает ехать прямо по дороге, вертится на одном месте. Еле-еле направил его в нужном направлении.
Так часам к 12 ночи я добрался до села Давыдовка, где встретил танкистов, чьи танки уже вели бой в селе Желтые Воды, где, по всей видимости, и мой батальон. После непродолжительного отдыха, после которого я с превеликим трудом, т. к. все вам не болело, кое-как взобрался в седло и вместе с тремя верховыми танкистами я без происшествий добрался до Желтых Вод. Ещё не доезжая до этого села, мы услышали шум боя, а когда из-за поворота дороги показались тёмные силуэты домов, улиц, то увидели, что большая часть села находится в тылу наших войск и бой идет где-то ближе к противоположному концу села.
Подъехав к окраине села, я встретил солдат с КП нашего батальона. Заместителя командира батальона (фамилию которого, к сожалению, не помню), заменившего тяжелораненого командира батальона, я разыскал в одной из хат. Доложил ему приказ командира полка, передал новый маршрут и сам упал в изнеможении. Кто-то меня тряс, я пытаюсь напоить меня самогонкой, но утомлении и боли во всём теле были такие, что их все старания были напрасны. Сколько я спал, не знаю, но еще было темно, когда меня разбудили идти на марш.
Батальон уже был выведен из боя и приготовился к маршу. И тут я обнаружил пропажу своего коня. Поискал, поискал, посокрушался, а делать нечего, надо идти. Идти больно, т. к. белье то прилипает, то отлипает от раны, я набитой во время езды "охлюбкой". Сжав крепко зубы, я стараюсь не подавать вида. Обратиться в санчасть стыдно. Вот так и маюсь. Так остались позади Ново-Николаевка, Жёлтенькое и пришли в Пятихатки.
Здесь уже бой шёл в полном разгаре. Наш батальон вступил в бой с марша в районе вокзала. Что тут творилось! На железнодорожной станции Пятихатки было захвачено не менее 15 самых различных железнодорожных эшелонов с вооружением, боеприпасами, продовольствием, ранеными. Немцы в эти дни нас не ожидали. Погода была ненастная, шли беспрерывные осенние дожди, землю развезло, она стала похожа на смолу. Ноги не вытащить, а вытащишь, то на каждой по пуду чернозема, густого и липкого. Шинели мокрые, тяжёлые, вещь-мешки с боеприпасами и H3 оттягивают плечи. Орудия застревают, лошади их не тянут, надо помогать и помогали. Но, несмотря ни на что, наши войска в самое короткое время вышли на Пятихатки. Наше внезапное появление у Пятихаток создала такую панику в стане врага, что, если и было какое-то сопротивление, то отдельными очагами, обороны как таковой не было. Застигнутые в городе войска противника с остервенением обречённых оказывали нам сопротивление. Город представлял собой завал самой различной техники.